Детектив каждый день

Опубликовано в журнале Kosmetik Baltikum № 3, 2008

Человек большой внутренней силы, таланта и амбиций, Татьяна Устинова успешно сочетает в себе мастерство прозаика, пиарщика и телевизионной ведущей. Элегантно одетая блондинка, с великолепным алым маникюром на коротких ногтях и стильными украшениями, она не устает повторять о том, что  мир огромен и прекрасен, надо только не бояться жить, не ожидая на то особого приглашения.   Рита Бурчик Блондинка с сюжетом - Женщина должна меняться. Чтобы нравиться мужчинам, любимому человеку, детям. Я теперь блондинка. И в душе тоже я чувствую себя Ксенией Собчак. Кстати, я опровергла все законы генетики. Я, абсолютная брюнетка, родила двух сыновей-блондинов. Теперь мы все в семье блондины. «..Ваш стиль – это короткие стрижки, джинсы, майки, толстые свитера и «Харлей Дэвидсон» («Подруга особого назначения») На вопрос, откуда она берет сюжеты для своих двадцати четырех детективных романов, писательница с присущей ей искрометностью ответила так: - Как говорила фрекен Бок – из головы, из головы!! Сюжеты придумываются в одну минуту, быстро, и дальше их надо только записывать. Никогда никакие реальные криминальные истории не ложатся в основу сюжета, потому что реальная криминальная ситуация  -- это страшно, это кровь, грязь, страдания людей и достаточно рутинная работа правоохранительных органов. Ситуация детективная – это тайна, загадка, которую придумывает автор и вместе с читателем потом пытается в ней разобраться. Я всегда в жизни подсматриваю, подслушиваю, кто как говорит по телефону, ведет машину, поругался с барышней на мосту и весь поток машин идет в одну сторону, а барышня убежала в другую, и все это мне чрезвычайно любопытно и впоследствии оказывается в романах. Детектив как жанр дает автору неслыханную свободу. Я могу наградить героя, наказать злодея, дать хорошему человеку любовь, а плохому – уронить на голову кирпич. И никто никогда меня за это не осудит! Так что у меня есть железнаяотмазка, я говорю: ребята,  это де-те-ктив! Я не пишу милицейских детективов сознательно, потому что, чтобы делать это хорошо, нужно работать в этой среде. Это очень хорошо делает Александра Маринина, человек, многие  годы проработавший в системе внутренних дел и хорошо в ней разбирающийся. Я же, напротив, пишу истории о самых обычных людях, к числу которых и я принадлежу. "...От чая в животе стало горячо, а от колбасы на душе светло, и она поклялась себе, что больше в жизни не будет покупать колбасу! Вот если бы ее вовсе не было, она бы и не ела!..» («Олигарх с Большой Медведицы») - Что объединяет ваших героинь? - Это нежелание сразу сдаваться. Она вся такая тетеха, клуша, все у нее не ладится, из рук все валится, и с каблуков она падает, но вот происходит какой-то надлом. «…И она побрела по начищенной дорожке к подъезду, и опять чуть не упала… и замахала руками, пытаясь обрести равновесие, и пустая сумка крутилась вокруг нее, а машина все не уезжала..» («Подруга особого назначения»). Ветка ломается. Она может вниз сломаться или вверх.  И мне нравится, и интересно, когда она ломается вверх. Всех моих героинь – девушек, тетенек и женщин – их объединяет то, что они не ломаются сразу, возникает жизненный пик, на котором начинает все происходить, и человек внутренне перестраивается. И как в «Гении пустого места», этот человек, не обращавший на героиню внимания в течение двадцати лет, вдруг увидел ее, потому что этот надлом произошел не вниз, а вверх. Первый роман - Как случилось, что вы стали автором детективных произведений? - Российский кризис имел ко мне непосредственное отношение, поскольку меня уволили с работы. Я очень хорошо помню этот момент – ужасный тяжелый, когда тебе  говорят, что работа твоя на этом кончилась и зарплата тоже. Я в этот момент ждала своего мужа, который должен был забрать меня с работы на машине (мы живем за городом), он приехал и застал меня всю такую несчастную – в слезах, соплях, в губной помаде. Я говорю: "Женя, все пропало, меня уволили с работы!!" На что мой муж сказал – ладно тебе, Устинова, сейчас мы приедем домой и хорошенько попразднуем твое увольнение… Всем советую как следует отметить увольнение, а потом начинать жить заново. Я работала пиар-менеджером  в небольшой коммерческой структуре при Торгово-промышленной палате Москвы. У них кончились деньги, и я должна была уйти с работы не потому, что я была плохим работником, а потому, что нечем просто стало платить зарплату. И вот в этот критический момент я написала свой первый роман. У нас не было никаких связей в издательствах, знакомых из этого бизнеса. И тем не менее я его написала, отнесла в издательство, его издали.  Эта была также очень долгая процедура, между тем как я сдала рукопись и ее издали – прошло полгода, затем еще три месяца ее не печатали, потом ее напечатали, но она не продавалась ни в одном книжном магазине,  тираж был три экземпляра, два их которых полагались мне,  я так ее любила.  Эта была самая моя первая изданная книжка – на газетной желтой бумаге, я прижимала ее к груди, я ложилась с ней спать, я ездила с ней в машине, нюхала ее, мне очень нравится запах типографской краски очень новых книг, они ведь изумительно пахнут… Я не могла с этой книжкой расстаться, я писала ее четыре месяца,  получив за нее ну просто сума-сшед-ший гонорар -- двести долларов. Страшно гордилась собой, что я кормлю семью. Я пишу женские детективы, а женские они только потому, что их написала женщина. Абсолютно не важно, кто проектирует космический корабль. Мы ведь не говорим: это женский космический корабль – чертежи женщина рисовала, а это мужской космический корабль – чертежи рисовал мужчина. С моей точки зрения, разницы нет никакой. А произведение любого жанра – балладу, басню, детектив, сказку – или можно читать или нельзя. И кто ее при этом написал, вопрос в самом деле пятнадцатый. - Я училась в Московском физико-техническом институте, одном  из лучших вузов России. Это очень сложный «мужской» вуз, на сто мальчишек шесть девчонок, потому что курс делят на шесть групп, в каждой группе предполагается по барышне. Поэтому в этот вуз всегда брали ровно шесть барышень, по числу групп. Конечно, образование в смысле физики ничего мне не дало, это верно, и также верно, что институт научил меня работать. Все то, что я умею, это исключительно заслуга института, и спасибо ему большое. У меня есть болезнь, которой я поражена с младенчества, называется она графоманией, я страдаю ею, а вы мучаетесь, потому что читаете. Миф об олигархе - Как вы относитесь к жизнеописаниям «рублевского гламура», -- может, это некий феномен современной русской литературы? --  Да никакой это не феномен. Это даже не сказка о красивой жизни, а чепуха, растиражированная журналами и вообще СМИ и различными умными газетами в том числе – про то,  что ты выезжаешь по Кутузовскому проспекту на Рублевское шоссе, и там и слева и справа стоят олигархи и сейчас все они хотят на тебе жениться. К слову об олигархах: не о таких просто мужчинах с доходом в сто тысяч долларов в год, а о людях, которые на самом деле рулят судьбами газет, заводов, пароходов, государств, алмазных приисков и нефтяных скважин, то я знаю отдаленно двоих таких. «... – У вас бизнес, - констатировала Варвара, - продаете нефть, газ, алюминий, сибирский лес..»  Это безумно тяжелые люди, очень занятые своими  империями, они же – императоры! И этим людям до Золушек нет никакого дела. - Они просто знакомятся в своем кругу? -Несмотря на то, что всем хорошо известно,  все богатые мужчины непременно любят манекенщиц, может, они  и любят… но те двое, которых я знаю, они женаты на «старых» женах, и у них все те же «старые» дети. Мне, например, это не под силу – я занята  собой, своими романами, своей историей, которая происходит сейчас в тексте, своей собакой, ее зовут Нэна, ей будет год, она у нас такая маленькая чудесная собака. Я, например,  решительно не чувствую в себе никаких позывов стать женой олигарха! Поэтому  что касается повышенного интереса к Рублевке, это такая сказка о красивой жизни. Состояние счастья, в котором я сейчас пребываю, не зависит от  того, где это счастье происходит. Если человек несчастен в своей двухкомнатной квартире в центре Риги, то он точно так же не будет счастлив в Тадж-Махале или на Рублевке, - ему тоже там будет плохо. -Уход за собой, SPA-процедуры это все вам близко? Какую марку косметики вы используете для ухода? - Мне это не столь близко, но я это все очень люблю. Когда у нас есть возможность, мы с моей сестрой обычно едем на «турецкое» море, везем детей, родителей. Первое, что мы делаем -- бежим в SPA, я Инке говорю;  а теперь ты запишешься в SPA и придумаешь мне процедуру». И мы каждый день ходим в SPA. Я очень люблю массаж, а вот Инна (очаровательная сестра писательницы, являющаяся по совместительству и ее помощницей)  к нему совершенно равнодушна. Мне также нравятся спортивные массажи, когда мне больно, но я терплю, люблю различные процедуры для лица – маски, чистки, какие-нибудь охлаждающие, поростягивающие гели. Люблю сауну, турецкую баню хамам, после этого нравится в бассейн нырнуть и затем нанести на лицо что-нибудь волшебное. Я пользуюсь продуктами швейцарской косметической марки La Prairie. Термальная вода, дезодоранты - это у меня марки Biotherm. Это правда, но косметики декоративной у меня нет вообще. У меня есть помада Dior, если у меня трескаются губы, то я ее наношу. Если предстоит выход в свет, где обязательно нужен макияж, то я  пользуюсь услугами «своих» гримеров с телевидения или салона, где я стригу волосы, и они работают с  MAC, при этом тушь используется от Christian Dior.   - Пожалуйста, расскажите, как вы создаете свои произведения? - Мне нужно  быть в разном настроении, в зависимости от того, о чем я сейчас пишу. Если пишу какую-то романтическую сцену, это не значит, что мне нужно быть в романтическом настроении, а я себя туда загоняю, то есть я начинаю писать и я там, внутри этой сцены оказываюсь. Я очень не люблю, когда мне в этот момент мешают. То есть если приходит мой ребенок и говорит: мама, проверь у меня мой английский, а ему  говорю: Миша-а-а, я не могу сейчас проверять  твой английский, я пишу сейчас эротическую сцену или наоборот, сцену с убийством.  Маринина мне рассказывала, что когда она пишет про что-то страшное, у нее начинается тахикардия. У меня то же самое – после написания сцены с убийством мне нужно валокординчику принять, я, конечно же, все пропускаю через себя – если я пишу что-то трогательное, то я плачу, если пишу нечто смешное – хохочу. Когда мой муж входит в комнату, а я сижу и пишу спиной к двери, то я к нему поворачиваюсь и плачу – он мне говорит:  что случилось, на что я отвечаю – ты знаешь, у меня сейчас в романе они расстались друг с другом. Он, совершенно взрослый, трезвый человек, доктор наук – спрашивает меня: ты пишешь и… плачешь? - По себе могу сказать, что ваши читатели «подсаживаются» на ваши романы. Мы несем ответственность, за тех, кого мы приучили, а вы чувствуете свою ответственность перед читателями? -- Да, безусловно, я это чувствую. Я знаю, что люди ждут, я не могу их подвести, написать халтуру. В написании текста нет ничего сложного, но я не машинистка. Я могу сесть и написать текст – 300 страниц за 10 дней, но мне страшно, что я разочарую людей, которые в меня верят. Меня в этом смысле издатель прорабатывает очень интересно, он вызывает меня к себе и говорит: Устинова, твой тираж - это три железнодорожных вагона, пятьдесят две фуры – это работа отдела рекламы, эта  работа отдела маркетинга, типографии,  а сейчас никто не работает, все сидят без премии,  Министерство путей сообщения несет убытки, водители тоже не могут накормить своих детей. Все про-па-ало… -- думаю я. - Давно я не встречала такого позитивного человека, у которого все в жизни хорошо, как у вас… - Радужного у нас тоже было не много. Я и мой муж и теряли, и находили работу, у нас однажды был момент, когда после кризиса, а это было почти в 2000 году, мой муж остался без работы в течение восьми месяцев -- молодой мужик, привыкший ходить на работу, приносить зарплату -- остался безработным. - И что помогло превозмочь тяготы жизни? - Мне интересно жить, мне нравится это.  Я стараюсь искренне верить в то, что все будет хорошо. Если наступает какой-то сложный момент, мы его никогда не переживали отдельно друг от друга, мы старались друг другу говорить, что «все будет хорошо, сейчас я знаю, что дела обстоят не лучшим образом, но это все изменится». - Миф о Золушке, встречающей своего принца/олигарха живет во многих из нас, девушек. На мой взгляд, он лейтмотивом проходит в ваших произведениях, нет?  -- Дело не в миллионере. Мне, как девочке,  интересны мужчины состоявшиеся, которые чего-то стоят, чего-то добились. Скучно и неинтересно с неудачниками, нытиками, хлюпиками, они и не бывают вверху, они все  где-то там… внизу лежат, переползают, пятятся задом и тебя тянут на дно… а  я не хочу такого. «…просто я очень не люблю никчемных, капризных наглых мужиков…меня бесит мужчина, который оскорбляет подчиненных только потому, что он может это сделать» («Подруга особого назначения») То, о чем я пишу в своих романах, не касается миллионеров, а того, что простой программист (как в "Запасном инстинкте"), хозяин конторы, в которой трудятся семь человек, но он классный, потому что ему нравится его контора, его сотрудники, сайт, который он делает, и женщина, в которой он видит свое отражение. И все! Он может не повести ее в отель "Ритц" в Лондоне, где ланч стоит 700 фунтов стерлингов, они прекрасно пойдут в уличную кофейню, будут прекрасно пить кофе и разговаривать о чем-то бесконечно друг другу интересном, и все, и точка, и если парень за этот кофе заплатит, девушка никогда и не вспомнит, что он не миллионер. - Нет, смотрите, а с Золушкой совершенно отдельная история. Известный российский писатель Дмитрий Быков – он мужчина, а я женщина, и знаете, в чем мы с ним однажды сошлись? В том, что мы все, и мальчики и девочки, мы все - Золушки, до того момента, пока мы не встретим человека, который будет нас любить такими, какие мы есть на самом деле. Это очень сложно. Тем не менее… ах,  пока вот это не произошло, мы все равно Золушки, мы не будем «дотягивать» до чего-то, пока мы не увидим своего ИДЕАЛЬНОГО отражения в другом человеке, и которому все равно, какие у тебя попа, бюст, зарплата… падаешь ли ты с каблуков или нет… ему на это ровным счетом наплевать. Ему наплевать на то, что было раньше и на то, что будет дальше, ему нужно здесь и сейчас, чтобы все было хорошо. И вот если это случается, мы перестаем быть Золушками, а становимся Принцами и Принцессами. «...Он точно знал, что она предназначалась ему, точно ему. Он понятия не имел, где она болталась так долго… и эта самая отрава, которой он дышал, вдруг оказалась никакой не отравой, а самым живительным и упоительным воздухом, которым только и нужно дышать..» («Олигарх с Большой Медведицы)